Последняя ночь...

[mantikorochka]

Темными ночами ты не спишь.
Темными ночами ты смотришь в окно.
Темными ночами ты живешь.
Кто ты?
Неважно. Незначимо. Безразлично.
Ты пьешь свой любимый зеленый чай в мягком кресле, стоящем рядом с окном. Изящная рука расслабленно лежит на подлокотнике, голова чуть повернута в сторону улицы, к губам прикасается тонкий фарфор кружки. Ты взираешь на бездонное, глубокое ночное небо в свое огромное окно с высоты птичьего полета. Что ж, наслаждайся. Пока…
- Ты уже пришла? – Ты даже не поверачиваешь головы.
- Да, - я не удивлена, что ты меня заметил. Ты же лучший из лучших. Был.
- Не ждал так рано, - ухмыляешься и снова подносишь чашку к губам. – Еще даже нет полуночи.
-Не люблю тянуть.
Ты ставишь чашку на столик, что стоит возле кресла и чуть оборачиваешься:
- Может все-таки подойдешь, присядешь, раз уж я тебя разоблачил?
- Зачем – я равнодушно пожимаю плечами. – Тебя это все равно уже не спасет.
- Не думай, что я буду бегать от тебя и молить о пощаде, - криво улыбаешься. – Просто хочу увидеть ту, что так любезно согласилась за отличную плату помочь всему Эрлену.
- Ну и? – Я ухмыляюсь, выходя в пятно света. Болезненный свет свечи запутался в темных волосах, создавая кровавые блики..
- Хороша. Только повязка все портит. Снимем?
-Попробуй…
- Тшш..спокойно, - ты улыбаешься и откидываешься на спинку кресла. – Не хотел тебя задеть.
- Если бы ты меня задел, в твоем горле уже давно поселился бы один из моих ножей, – Я чуть склоняю голову. – Не отдаляй неотвратимого. Не бойся, будет не больно, - я скалюсь, ведь прекрасно знаю, что чего-чего, а боли ты не боишься.
- Верю. Яд ведь тоже не больно, верно? – ты киваешь на вторую полную чашку, стоящую на столике.
- Для подстраховки. Вдруг ты потерял сноровку.
- Но не совсем же. Сядь, я же сказал, что не буду бегать.
- Чего ты добиваешься? – я кидаю на тебя недоверчивый взгляд из под черной челки.
- Просто хочу насладиться последними минутами в компании прекрасной девушки, в первую очередь, - ослепительная улыбка на миг оживляет твое равнодушное лицо. – А во вторую – допить свой любимый чай. Клянусь Смертью, я никуда не денусь и приму свою участь.
Я хмыкнула. Так легко дать Клятву Смерти может только тот, кто стоит на краю. И нарушить ее, ты не посмеешь. Ведь МЫ четко следуем своим клятвам. Особенно Высшие.
Оглядев комнату, я умостилась на подоконнике, подобрав под себя ноги.
- Чаю? – ты решаешь проявить гостеприимство и тянешься к чайнику.
- Не стоит, - я отклоняю чашку, предложенную тобой.
- Как хочешь. Крепче чая нет ничего – я хочу четко помнить последние минуты.
- И зачем? ТАМ тебе будет уже все равно.
Ты качаешь головой, вновь касаясь края чашки:
- Я пока ТУТ. А откуда этот шрам?
- Разве это должно интересовать того, кто в миллиметре от Порога? – резкая смена разговора немного застает врасплох. Но лишь немного.
- Не знаю. Но мне интересно, - в глазах на миг мелькает грусть, фигура становится какой-то печальной, надломленной. – Поговори со мной. Просто поговори…
Я вновь поднимаю взгляд на тебя. Вот он, ты, тот, кого боялись и уважали, восхищались и презирали…Ты стоишь на краю. И нет ни слез, ни сожалений о прожитом, ни безумства, ни страха. Ты гордо идешь навстречу судьбе. Не боишься. Не просишь. Не бежишь. Не потому, что бесполезно, а потому, что не хочешь. Ты знаешь. И просто проживаешь эти последние минуты так, будто завтра вновь встретишь рассвет.
Помолчав, я ответила:
- След моей рассеянности…
- Но ты ведь могла вылечить?
- Могла. Не хочу.
- Может, давай я? Хоть один хороший поступок за всю жизнь, - ты вновь распрямляешь спину, будто этот простой диалог, вновь заставил тебя осознать, что ты – еще жив.
- Не надо.
- Но почему?
- Чтобы помнила.
- Что?
- Предательство лучшего друга….
- Прости.. – ты смолкаешь.
- Да ничего, - я неосознанно коснулась рукой повязки.- Это было давно. Уже не больно.
Повисла тишина. Лишь мерное тиканье часов на стене смело нарушать оную. Я смотрю на тебя и решаюсь признаться:
- Я бы хотела быть твоей ученицей. Если бы не было поздно.
Ты, чуть прищурившись, смотришь на меня:
- Правда?
- Слово Чести, - я приложила руку в кожаной перчатке к груди. Жест нашей искренности. Ты вздыхаешь:
- Зря..
Я слегка удивляюсь:
- Почему? Ты был лучшим в нашем деле.
- А может и не зря, - ты улыбаешься. – я мог бы научить тебя многим вещам…
- Например?
Ты поднимаешься с кресла, подходишь, я не успеваю отпрянуть от твоих рук. Сноровка ничуть не покинула тебя. Сильно и нежно обнимаешь за талию, твой горячий шепот обжигает ухо:
- Например, любить…
И прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, затыкаешь мне рот поцелуем. Губы слились воедино, твоя рука скользит мне на затылок, заставляя чуть опрокинуть голову. Я интуитивно тянусь к кинжалу в сапоге, но ты кладешь на нее свою ладонь и через пару мгновений отстраняешься:
- Не надо. Успеешь.
- Зачем?
- Ты мне понравилась, - пожимаешь плечами. – Прости мне мою маленькую слабость. Считай, это моим первым и последним уроком.
Сильные руки соскальзывают с талии, отпустив из крепких объятий. Ты отходишь на середину комнаты, поворачиваешься ко мне лицом. Каштановые волосы даже не шелохнулись.
- Давай. Не хочу отнимать у тебя всю ночь.
Я вытаскиваю кинжал и спрыгиваю с окна. Медленно, бесшумно кошачьей походкой подхожу. Ты ждешь.
- Что там за Порогом, Айрен?
- Все что угодно, только не смерть, Аира.
- Ты знаешь мое истинное имя? – я чуть приподнимаю бровь. Знать кличку, псевдоним, но имя…
- Так же, как и ты мое, - он чуть склонил голову. – Я знаю имена лучших их лучших. Я знаю имена «кошек». Я знаю имя той, кого люблю.
- Прозорливый, – я чуть отвернулась, пряча в глазах удивление.
- Был бы другим, не стал бы тем, кем являюсь сейчас.
- Сейчас ты – Стоящий на краю, - отмечаю я.
- Да. Только от этого мое отношение не изменится, - ты смотришь на меня почти в упор.
- Но..почему? и когда?- я поднимаю взгляд и натыкаюсь на теплый взгляд карих глаз.
- Такое не спрашивают. Потому что. Когда? На балу, на Охоте, у тебя дома. Если ты меня не видела, не значит, что тебя не видел я, - ты улыбнулся. – Я знаю тебя много дольше, чем ты себе даже представляешь. И именно я попросил тебя нанять. Точнее я подтолкнул к этой идее твоего нанимателя.
- Ты…сам?
- Да, - ты равнодушно пожимаешь плечами. – Лучше сам, чем кто-то. Лучше ты, чем другие. Тем более никто другой это сделать не сможет.
Я тяжело втягиваю носом воздух.
- Это ничего не меняет. Я выполню задание, - набравшись сил, я смотрю в твои глаза.
- Я в этом уверен, - ты спокойно отвечаешь. – Просто хочу, чтобы ты знала.
- И что мне даст это знание? – я горько ухмыляюсь.
- Аира, Аира… - ты покачал головой. – Мой урок тебя ничему не научил…
- А должен? Тебе не суждено жить, а мне уже – любить тебя. Что проку любить мертвого…
- Умей отпускать. Это самый важный навык.
Повисла тишина.
- Что я могу сделать для тебя? – я тихо подаю голос и получаю такой же тихий ответ.
- Просто побудь рядом. Еще немного.
Короткий шаг – и снова оказаться в твоих объятьях. Почувствовать неуверенную руку на спине и самой дотянуться до сладких алых губ, поцеловать в последний раз. Ты аккуратным движением снимаешь повязку…за ней вслед, через некоторое время, летят перчатки, черная блузка, белая рубашка. Мягким движением ты заваливаешь нас на ковер, прижимаешь мое тело к своему. Губы ласкают нежное тело, заставляя трепыхаться, дергаться, ловить губами твои пальцы…Ты нависаешь надо мной:
- Любимая…
И вспышки огня, любви и сквозь нестерпимую негу ты….только ты…


***


- Эй трактирщик, еще вина! – и без того пьяный офицер, кулем упал на стул. Его дружок пихнул его под бок, торопя продолжить разговор:
- Да врешь ты все…Вот Кузьма….
- Да какой Кузьма, ты меня слушай! – офицер стукнул себя в грудь. – Я тебе говорю, что жива Лисица! Только после ночи, как убили Ястреба, покинула она город. Уж наверняка ее лап дело.
- Так чего ж тогда она убёгла? – не понимал дружок. – Ей бы за смерть Ястреба не то, что осуждать не стали, поблагодарили б еще!
- Дык ты дальше, дальше слушай! – ткнул собрата офицер. – Говорят, будто бы ей заказ-то на него и выдали. И что согласилась, ведь она уже, поговаривают, в Верховной Ложе Гильдии Убийц. А там, ведь брат, другие законы, совсем другие. – Тут за стол принесли вино, и на пару минут разговор прекратился. После чего офицер вновь стукнул себя в грудь и продолжил. – Так вот…Говорят, что после той ночи, ну когда убила его, Лисица повязку с глаза сняла. А ведь глазу там уже и быть не должно, токма шрам один. Ан нет, чудо видно свершилося, обрела она зрение, чтоб ей бельму быть на том глазу! Вот потому и покинула она город. Видимо уговор был таков….
- А ну да, ну да… - собутыльник закивал и упал в миску с салатом. Офицер еще пару минут вещал бутылке, после чего тоже упал на стол…



P.S. Кто-нибудь киньте в меня тапкой, чтобы я по ночам перестала всякий бред писать...